1. Был везде — и стал культурной аксиомой
Первая причина — его тотальное присутствие. Снявшись почти в 300 фильмах, он добился уникального эффекта. Для старшего поколения он был как добрый знакомый, который постоянно заглядывает в гости через экран телевизора. Вот он в роли рефлексирующего физика в драме «Здравствуй, это я!» (1966), а вот уже в образе вспыльчивого слуги Тристана в музыкальной комедии «Собака на сене» (1977).
Для тех, кто открывает советское кино сегодня, встреча с ним часто начинается с мысли: «Я где-то уже видел этого актера!». Вскоре это чувство перерастает в открытие: ты смотришь классику и вдруг понимаешь, что это один и тот же харизматичный мастер второго плана, который объединяет десятки фильмов в одну вселенную.
2. Создавал вирусный контент до эпохи интернета
Затем, конечно, голос: хриплый, мудрый, безошибочно узнаваемый. Его реплика Волка «Щас спою!» из мультфильма «Жил-был пёс» (1982) стала тем, что сегодня назвали бы «вирусным контентом». С той лишь разницей, что для ее распространения не требовались алгоритмы и соцсети. Не менее виртуозно Джигарханян создал образ хитрого пирата Джона Сильвера в «Острове сокровищ» (1988). Он интуитивно делал то, на что сегодня работают целые креативные агентства: создавал бессмертные мемы.
3. Играл антагонистов, опередивших свое время
Сейчас мы привыкли к сложным, неоднозначным антагонистам, но Джигарханян воплощал их такими задолго до современных сериалов. Он с удивительной легкостью брался за роли персонажей, мягко говоря, сомнительных: алчных бюрократов, хитрых слуг, мафиози и воров. Однако он не просто играл их. Джигарханян наделял этих мошенников и негодяев такой витальной силой, такой харизмой и таким неожиданным скрытым теплом, что зритель невольно начинал им симпатизировать. Его грозный Козюльский в «Ширли-мырли» или или хитрый слуга-манипулятор Тристан в «Собаке на сене» — все они отрицательные герои, но мы смеемся не столько над ними, сколько вместе с ними, сопереживая их нелепым амбициям и сокрушительным провалам.
4. Воплощал комедию с трагической серьезностью
Его комедийный метод — парадоксален. Джигарханян не пытался быть смешным; наоборот, чем серьезнее и драматичнее он был, тем смешнее получался результат. Его судья Кригс в телефильме «Здравствуйте, я ваша тётя!» (1975) почти трагически одержим жаждой наживы. Его знаменитое «Мне нужны ее миллионы!» — это кредо, произнесенное с убежденностью шекспировского злодея. Актёр помещал эту монументальную серьезность в абсурдные ситуации, и на стыке рождался смех. Чем сильнее была его драматическая мощь, тем легче и смешнее взлетал комический эффект.
5. Был уникальным в мире стандартов
В достаточно унифицированном мире советского кино Джигарханян был необходимым «другим». Его армянский темперамент и фактура, помноженные на безупречную русскую театральную школу (отточенную за десятилетие на сцене Ереванского русского драматического театра), создали тот самый культурный парадокс, который оказался невероятно востребован. Он позволял системе говорить о «дружбе народов» без плакатной фальши.
6. Показал характер, когда эпоха закончилась
Эпоха 90-х обнулила карьеры многих. Пока одни искали себя в новом диком рынке, а другие уезжали, Джигарханян выбрал третий, самый неочевидный путь. Его главный проект того времени — создание собственного театра. Это был прямой акт ответственности: будучи преподавателем во ВГИКе, он чувствовал себя в ответе за судьбу своего выпускного курса.
Так, в 1996 году, в самый разгар культурной и экономической неопределенности, появился Московский драматический театр под руководством Армена Джигарханяна. Он начинался в крошечном зале на 96 мест, но с амбициозным репертуаром из Шекспира и Вампилова, что сразу задало высочайшую планку. Это был его ковчег для молодых артистов, которых он сам и воспитал. Судьба театра — лучшее доказательство верности затеи. После ухода Армена Борисовича он не исчез, а в 2021 году был сохранен как «Прогресс Сцена Армена Джигарханяна» в составе Театра Сатиры.
7. И все же главное: он был «своим» для всех
Несмотря на масштаб таланта, в нем не было звездного высокомерия. Он казался доступным и понятным. Играл ли он вора в законе, судью или простого старика — в его героях всегда была живая человеческая суть. Звание «Народный артист СССР» в его случае не было формальностью. Он действительно был народным — любимым и признанным миллионами зрителей, которые видели в нем не небожителя, а большого мастера и человека с огромной душой. Именно поэтому мы и вспоминаем его сегодня с такой теплотой.
Свежие комментарии