В отличие от своего младшего брата, звезды советского кино 1950–1970-х годов прошлого века Олега Стриженова, Глеб Стриженов почти никогда не снимался в главных ролях, а если такие и были в его биографии, то их не то что зрители – историки кино, пожалуй, уже не вспомнят. Инженер Летягин («Коротко лето в горах», 1963), писатель Метелев («Сорок минут до рассвета», 1963) – роли-функции из нормативного соцреалистического набора. И тут противоречие не только в том, что фактурный и нервичный Стриженов плохо вписывался в образ идеального советского героя и попутно наделял сюжет глубинным драматизмом, в котором фильм изначально не нуждался, но и в том, что большой хронометраж роли, по всей видимости, был вообще не его формат.
Глеб Стриженов интересен яркой экспрессией, острым жестом, парадоксально рождающим неожиданный смысл, каким-то «нездешним» ощущением реальности, которая благодаря глазам артиста зачастую обретает иррациональный подтекст. Стриженов словно общается с нами из глубины своего потаенного, сопряженного с внутренним страданием опыта. Актер, познавший ад (а в случае с Глебом Александровичем этим нетривиальным опытом была, надо полагать, Великая Отечественная, на фронте артист получил контузию), вряд может стать убедительным героем созидаемого советским строем города-сада (рая). Не этим ли прежде всего привлекает вчерашний фронтовик, а ныне член кооператива Якубов из фильма Эльдара Рязанова «Гараж», публично казнящийся за то, что пошел на поводу у «продажного» правления и тем самым предал свое боевое прошлое? Или полная противоположность Якубову – откровенно гротесковый персонаж из экранизации рассказа Достоевского «Скверный анекдот» в постановке Александра Алова и Владимира Наумова – сотрудник либерального журнала «Головешка». Бесцеремонный и истеричный резонер, окончательно превращающий жалкую свадьбу запуганного чиновника в безобразный, но искрометный балаган.
В этой маленькой роли важно все: и то, что это – Федор Достоевский (стилистически наиболее близкий актеру писатель, но, увы, «Скверный анекдот» так и остался единственным «прикосновением» к гению), и то, что наглый писака сильно не трезв. Когда-то Эльдар Рязанов сказал, что благодаря актерской личности Георгия Буркова на нашем экране утвердился типаж спившегося интеллигента. Но в этом качестве, как мне кажется, еще раньше проявили себя персонажи Глеба Стриженова. У их космического надрыва, что нетрудно заметить, вполне земное происхождение, а за ним очень внятно «прочитывается» поруганное, но не сломленное человеческое достоинство. А это и машинист Кравцов из военной телеповести «На всю оставшуюся жизнь…», и еще одна «полная противоположность» – георгиевский кавалер Гремин, подрабатывающий исполнением романсов в нэпманском кабаке, из приключенческого детектива «Трактир на Пятницкой». Именно в этой картине впервые звучит романс Александра Дольского со словами: «Кто сберег свои нервы, тот не спас свою честь». Так вот – это совсем не про героев Глеба Стриженова.
Интересно, что еще в начале экранной карьеры (а Стриженов дебютировал в кино в тридцать лет, что не удивительно: «дозревал» опыт) кинематограф почувствовал трагедийную природу артиста. И потому, помимо проходных советских сюжетов, стал предлагать ему драматургию, основанную на произведениях «прогрессивных западных писателей» (благо, во времена оттепели их давали экранизировать) и сопряженную как следствие с глубоким психологизмом. Среди таких персонажей – и безработный актер, от отчаяния согласившийся стать участником аттракциона с метанием ножей («Человек с ножами», 1958, по Генриху Бёллю); и еще один безработный – шофер, который счастлив от того, что ему дали работу водителя и он будет теперь перевозить смертельный груз – взрывчатку («Монета», 1962, по Альберту Мальцу); и до поры до времени скромный предприниматель, вступивший в изощренную схватку за клад и в результате показавший себя законченным негодяем («Бешеное золото», 1976, по Джону Пристли).
Эти фильмы, показывающие «ужасы капиталистического мира», сегодня тоже мало кто помнит, но в них очевидно проявилась инаковость существования героев, которая, по всей видимости, и стала главной актерской темой Глеба Стриженова. Он словно поневоле принадлежал современной эпохе и только по необходимости был погружен в советские реалии. Может быть, именно поэтому в числе его персонажей оказалось так много страдающих и благородных (хоть тоже не всегда) белогвардейцев (а дворянское происхождение по материнской линии давало артисту на то «генетическое» основание), среди которых особенно выделяется второй офицер из фильма «Оптимистическая трагедия» (1963), где партнером Глеба Стриженова в роли первого безымянного офицера выступил родной брат Олег Стриженов (и это был первый случай их парного появления на экране). Да, они такие разные и по внешности, и по темпераменту, и по восприятию зрителями (главная кинозвезда эпохи и исполнитель характерных ролей второго плана), а здесь, как близнецы, они словно сравнялись. Их объединила не только кровная связь, но и основательно поданная «белая кость» – ностальгический призрак России, «которую мы потеряли».
Еще одной формой иного существования для Глеба Стриженова стала литературная классика, а это, помимо Достоевского, и Стендаль (маркиз де ля Моль в «Красном и черном»), и Гончаров (барон в «Нескольких днях из жизни И. И. Обломова»). И здесь генетический аристократизм героев оборачивался сановной чопорностью, презрением ко всему остальному миру. И потому, конечно, остается только пожалеть, что Стриженову так и не удалось сыграть вожделенную им роль Феди Протасова из толстовского «Живого трупа», в которой бы актер воплотил не холодную маску дутого величия, а нелегкое бремя мятущейся души.
В 1968 году на экраны страны вышел фильм «Живой труп» с Алексеем Баталовым в роли Протасова. И вряд ли режиссеру-постановщику Владимиру Венгерову в начале работы над картиной пришла в голову мысль попробовать на эту роль Глеба Стриженова. Не то амплуа! Не тот масштаб! Не та личность! Но масштаб, может быть, все-таки и был. Ведь не даром же Александр Алов и Владимир Наумов практически утвердили Стриженова на роль Хлудова в экранизации булгаковской пьесы «Бег». И Глеб Стриженов эту роль страстно желал, истово к ней готовился! Но в результате режиссеры изменили свое решение, предпочтя «проверенному» артисту дебютанта Владислава Дворжецкого, который, к тому же, был на тринадцать лет младше Стриженова. Сработал, надо полагать, эффект неожиданности – только появившийся в Москве актер, воспринятый как сенсация (сразу несколько главных ролей!) поражал не только огромными глазами (не меньшими, чем у Глеба Стриженова), но и все той же природной инаковостью, только совсем уж строгой и отрешенной, не трагедийной, а трагической, без ернической достоевщины и прочих полижанровых замесов.
И все-таки в творческой судьбе Глеба Стриженова в 1982 году произошел удивительный случай. В двух телеобъединениях страны, находящихся в разных городах, в силу какой-то рассогласованности почти одновременно запустили две экранизации пьесы Джека Лондона «Кража». В Москве этот фильм снимал Леонид Пчелкин и назывался он «Кража», в Киеве режиссером выступил Олег Бийм и картина получила название «Пусть он выступит». В российской версии главную роль финансового магната Энтони Старкуэтера сыграл Иннокентий Смоктуновский, в киевской – Глеб Стриженов. На киносайтах и сегодня можно обнаружить споры о том, чья экранизация лучше. Но значительный перевес по количеству отзывов все-таки на стороне фильма Пчелкина (картину Бийма посмотрело куда меньше зрителей – о нем мало кто знает). И по режиссерской разработке фильм «Кража» оказался мотивированнее и основательнее. И актерский ансамбль, за некоторым исключением, лучше, и декорации, и музыка… А в остальном – да, Смоктуновский играет Энтони с чувством того, что он Смоктуновский, а Стриженов играет магната с чувством того, что он магнат. В общем, скорее ничья, чем «чья».
Ссылки по теме
Тысяча и один самый кассовый советский фильм: мнения кинокритиков и зрителей (часть IV)
Тысяча и один самый кассовый советский фильм: мнения кинокритиков и зрителей (часть I)
«Зеркало для героя»: почему притчи Владимира Хотиненко по-прежнему актуальны
Не стало Владимира Наумова
Не стало Андрея Мягкова
Открытая книга резидента: Культовые советские сериалы, которые не грех пересмотреть
Виктору Косых исполнилось бы 70 лет
Петру Щербакову исполнилось бы 90 лет
Николаю Ерёменко-младшему исполнилось бы 70 лет
Андрею Мягкову исполнилось 80 лет
Французы в советском и российском кино
Отечественный игровой кинематограф в зеркале советской кинокритики
Мастер и синематографъ
Список игровых фильмов (1931-2015), связанных с тематикой образа Белого движения
Свежие комментарии