Кино

«Сиротский Бруклин»: ТРАМПлин для Эдварда Нортона

Известный артист снял неонуар

Фрэнк Минна (Брюс Уиллис), директор маленького детективного агентства, погибает от пули. За расследование берется его младший коллега Лайонел (Эдвард Нортон) – обладатель неблагозвучной фамилии Эссрог и не самой подходящей для детектива болезни – синдрома Туррета. Минна для него не только начальник, но и давний друг, спасший Лайонела от прозябания в католическом пансионе.

Следствие выводит Эссрога на Мозеса Рэндолфа (Алек Болдуин) – могущественного чиновника, заведующего всеми стройками Нью-Йорка. В деле также как-то замешана Лаура Роуз (Гугу Мбата-Роу) – темнокожая активистка за права цветного населения, которое насильно выселяют из джентрифицируемых районов Бруклина.

Второй режиссерский проект Эдварда Нортона, одного из любимых актеров Америки, уже завязкой наталкивает на мысль о классических (нео)нуарах: от «Мальтийского сокола» и «Китайского квартала» до «Секретов Лос-Анджелеса» и «Охотников на гангстеров». Отличник Нортон, как по учебнику, выписывает все атрибуты кино о мрачных детективах в широкополых шляпах, но при этом умудряется каждый штамп переосмыслить. Вместо вечного дождя и беспробудной ночи – вполне «открыточный» Нью-Йорк при свете дня, вместо засилья подозрительных лиц с неприятными фейсами – красивые и обаятельные персонажи второго плана, вместо роковой белокожей блондинки – в меру безобидная темнокожая брюнетка

Даже герой, обаятельно сыгранный самим Нортоном, совсем не похож на классического протагониста нуарной выделки. Лайонел, конечно, порой старательно пьет и печалится (но не курит), однако его незавидное заболевание, вынуждающее выкрикивать через реплику ругань пополам с рифмованной белибердой, окончательно убивает в нем Хамфри Богарта. Эссрог гораздо ближе к гоголевскому «маленькому человеку»: временами его даже хочется пожалеть, и только оковы стилистики не дают перевести «Сиротский Бруклин» в разряд слезливых драм в духе «Человека дождя». Все-таки Лайонел хоть и неудачник, но детектив, вдобавок достаточно умный, чтобы зритель не забывал, в каком жанре кино он смотрит.

Так что революции в жанре ожидаемо не случилось. Да и судьба главного героя, проясняющаяся воспоминаниями и разговорами, оказывается интереснее, чем расследование, что он ведет. Для подобных историй губительна предсказуемость – и в «Сиротском Бруклине» многие повороты можно легко предсказать, разглядев их еще в зачатке. Как минимум главную сволочь легко вычислить еще на уровне кастинга. Если бы актер, взятый на эту роль, не был бы так похож на Дональда Трампа (и не играл его в скетче SNL), мы, возможно, еще пораскинули бы мозгами, почему в почтенном жанре столько намеков на политику американского президента. В общем-то, и сам Эссрог довольно быстро догадывается, где собака зарыта, остается лишь расставить точки над i.

Несмотря на предсказуемость и то, что Нортон-актер гораздо сильнее Нортона-режиссера, сделано на совесть. Декорации Нью-Йорка 1950-х, с его пузатыми машинами, джаз-клубами при приглушенном свете и Бруклинским мостом, впечатляют и подкрепляют ощущение приятного скольжения по полотну фильма. Фабулу можно пересказать буквально в трех предложениях, но есть все возможности поддаться слегка пьянящему очарованию «Сиротского Бруклина». Даже солидный хронометраж в два с половиной часа тому не помеха.

Нортон насыщает фильм кислородом то давая герою потанцевать три минуты подряд под изысканный джаз с красивой девушкой, то взрывая атмосферу короткими, но эффектными экшн-сценами, то разбавляя мрачное повествование шутками. Что очень важно – он не ударяется в фальшивый драматизм, превращая героя в объект жалости: недуг Эссрога не становится для него дамокловым мечом, он хоть и нуарно склонен к приступам апатии, но в меру жизнерадостен и (само)ироничен.

«Сиротский Бруклин» – кино весьма приятное, хоть и совсем необязательное. Временами сюжет фильма начинает буксовать, некоторые сюжетные линии обрываются, как линии электропередач в ураган, а интрига запорота после одного взгляда на постер. Как и режиссерский дебют, сероватый ромком «Сохраняя веру», он выглядит виньеткой в актерской карьере Нортона. Социальное высказывание в нем есть как будто бы для приличия: коррупция, напоминание о правах темнокожего населения, женская эмансипация, инклюзивность и, конечно же, дурная власть с амбициями Таноса. Если эта безделушка и способна что-то сообщить зрителю, пришедшему не за уютной атмосферой, так это напомнить, что пышные парки, которые в изобилии раскинул по Москве Сергей Собянин, могли быть возведены на не самой благородной почве.